Самое страшное, что уже не страшно. Не мне. Мне никогда не было. Потому что я выучила навсегда лет с 10, когда прочла Пеппи Длинный Чулок - нельзя бояться того, что ты не можешь изменить. Это надо принимать.
Не страшно всем остальным, тем кому есть что терять.
Норд Ост случился от меня в полукилометре и ко мне ездили знакомые журналисты, которые дежурили там (пить чай и греться) замерзжшие, злые, с черными кругами под глазами, но с такими сумашедшим задором в этих самых глазах. Это называется военным синдромом. Когда над головой летают пули, мир становится невыносимо ярким.
Забавно, но я это знаю. Потому что живу на войне. Я лежала на полу в собственной школе, потому что в здании напротив сидел снайпер и расстреливал проходящих по улице и иногда поподал по нашим окнам. Все выжили, и в 14 лет меня ночные кошмары пугали больше, чем этот самый снайпер. Да что там - до сих пор пугают больше.
Я вчера говорила маме, которая в истерике звонила на мобильный, что я, конечно же, поеду в метро не смотря ни на что, потому что иначе опоздаю на деловой завтрак. И через час после взрыва я сидели в самом пафосном кафе города и рассуждала про то, где лучше начинать кататься на горных лыжах в Санкт-Морице и Крушевеле.
Вот это действительно страшно. Еще страшно то, что я читала списки пострадавших и радовалась, что там нет знакомых фамилий, что моя лучшая подруга сказала, что "как можно удивляться после этого, что некоторые хотят снести Чечню с лица земли", и что я через год не вспомню какого числа это случилось.